В девяностые годы прошлого века в России очень любили упоминать изданную сто десять лет назад от сегодняшнего дня книгу Макса Вебера Die protestantische Ethik und der «Geist» des Kapitalismus. Нет-нет, конечно, ни оригинал, ни ее хороший и годный русский перевод – «Протестантская этика и дух капитализма» – никто, естественно, не читал. Но – почти все тогдашние предприниматели почитали долгом сказать, что протестантским церквям надлежит воспитывать в работниках трудовую этику. (Источники своих скоробогатств они, естественно, выводили за скобки…)
Книга Вебера играла в те годы роль важную пропагандистскую роль, создавая образ некоего «хорошего» капитализма, который будто бы возникает из мирской аскезы, а не из грабежа и сверхэксплуатации… То, что суждения Вебера имели очень мало общего с реальностью, значения не имело. Да, в Женеве времен Кальвина работяги (по-нынешнему – мелкие стройпредприниматели без образования юрлица) могли угодить в кутузку за поедание паштета (слишком роскошного блюда). Но Швейцария тех времен была бедным краем, поставлявшим соседям солдат и привратников. (Сыну женевского синдика, Францу Лефорту, пришлось искать счастья в Голландии, а потом и Московии…)
А вот в Республике Семи Объединенных Нижних Земель, в просторечии – Голландии, те же реформатские купчины тратили состояния на дворцы, мебель, бархаты, живопись да тюльпаны. Исповедуемый кальвинизм им в этом совсем-совсем не мешал! И суровые нравы колоний Новой Англии объяснялись нищетой тамошних краев, долго-долго бывших экономической периферией. А вот их соотечественникам-британцам тот же извод протестантизма ну никак не мешал обзаводиться роскошными имениями, да тратить состояния на развлечения. Дело не в религии, а в том, насколько ты далек от центра Мир-экономики…
А начало капитализма было чудовищным. Огораживания общинных земель, да законы против праздношатания, совсем недавно еще составляющего отдельное правонарушение в англосаксонском праве. Именно они обеспечили приток населения на раннекапиталистические мануфактуры, и в каменноугольные копи Старой Доброй Англии. Впрочем, все это хорошо описывалось в зелененьком тридцатитомнике Диккенса… Ну а благотворным влияние протестантизма на развитие технологий оказалось уже на следующем, постмануфактурном этапе развития технологий – «машина Коменского» обеспечивала заводы и фабрики грамотными работниками. (Свидетельство этого – война за первенство на морях, которую весь восемнадцатый век протестантская Англия вела с католической Францией.)
Но вот другая концепция Макса Вебера куда менее известна, но куда более верна и важна. Это –изложенное уже после Великой войны, в работе Politik als Beruf, «Политика, как призвание и профессия», представление о Gewaltmonopol des Staates, Государственной монополии на насилие. Определения в ней поразительно точны и верны:
« Для нашего рассмотрения я фиксирую момент чисто понятийный: современное государство есть организованный по типу учреждения союз господства, который внутри определенной сферы добился успеха в монополизации легитимного физического насилия как средства господства и с этой целью объединил вещественные средства предприятия в руках своих руководителей, а всех сословных функционеров с их полномочиями, которые раньше распоряжались этим по собственному произволу, экспроприировал и сам занял вместо них самые высшие позиции.»
То есть – высшей мастью является физическое насилие. И насилие это – монополизировано государством. Решая, в конечном счете, все и вся… И не имеет значения, что власть в современных государствах все больше и больше принадлежит бюрократиям, о которых Вебер также писал много и интересно. И не имеет значения, что возникли квазигосударства, то есть – союзы государств. Как учит матлогика, метасистема метасистем есть метасистема, то есть союз государств есть тот же, максвеберов, «союз господства».
Так вот – такое образование как Европейский Союз, есть именно государство в смысле Вебера. И понятно, что у его бюрократии чешутся ручки воспользоваться своей монополией на насилие. («Что бы нам, господа, взять по хлысту,/Постегать прохожих на мосту.» – как учил классик…) Благо, что объекты под рукой имеются. Ими, в течение одной седмицы, становятся Google и Gazprom. Как выражается галльская пресса «…aux deux entreprises mondiales, parmi les plus emblématiques, Google et Gazprom,…», «…два глобальных бизнеса, самых символичных, Google и Gazprom».
Ну, несколько непонятно, почему французский журналист ставит на одну доску действительно глобальный мегапоисковик Google и сугубо региональный Gazprom. И капитализация у компаний несколько разная – Google хоть и колеблется, да подупал от максимума, но все рано стоит 385 миллиарда долларов, а Gazprom – в пять с половиной раз меньше, 67,7 млрд, с четкой тенденцией к снижению… Да и в иске к Gazprom скорее всего присутствует политический момент, «терки» Европы с Россией. А вот с Google много интересней!