— Как бы вы в целом охарактеризовали ситуацию на российском рынке?
Текущая ситуация отражает состояние экономики в стране. В целом рынок снижается. На мой взгляд, это происходит не такими быстрыми темпами, как можно было ожидать. Важно, что спад идет на фоне тектонического сдвига, происходящего в ИТ-индустрии на глобальном уровне. Мы переживаем интересный момент. С одной стороны, налицо давление слабых экономических показателей; это касается не только России, но и почти всех стран СНГ. С другой — заказчики переосмысливают подходы к построению и использованию своих информационных систем. Предприятия проявляют заинтересованность в модернизации на основе современных технологических и организационных приемов — совершенно иных, чем три-пять лет назад. Появилось много новых возможностей для компаний, осознавших, что приход так называемой третьей платформы ИТ — стратегическое направление развития. Решения для третьей платформы пока занимают небольшую долю рынка, но их применение расширяется гораздо быстрее, чем растут классические направления. В кризисной ситуации, когда возможности предприятий для инвестиций в инфраструктуру ограниченны, у них появляется стимул к перестройке своих ИТ на основе передовых технологий. Только это позволит эффективно развивать бизнес в сложившихся экономических условиях.
— Какие выводы можно сделать, сравнив нынешнее положение в ИТ-индустрии с кризисной ситуацией 2008–2009 годов? Что общего и в чем различия с точки зрения поставщика ИТ-решений?
Глубинные причины текущего и прошлого кризиса разные. Спад 2009 года был в основном обусловлен внешней экономической конъюнктурой. Теперь же на ситуацию в России больше влияет геополитика. С точки зрения поставщика, различия заключаются в том, что сейчас идет масштабная перестройка в самой ИТ-индустрии — начиная с того, что практика построения облачных структур стала обыденной, и заканчивая появлением инновационных идей, таких как озера данных или третья платформа. Появляются элементы бизнеса, которые базируются исключительно на ИТ. Пять-шесть лет назад такого еще не было.
— Как изменилась сама EMC за это время?
EMC трансформируется как минимум с той же скоростью, с какой происходят изменения в ИТ-индустрии. Надеюсь, даже быстрее. С 2008 года в компании оформилась концепция преобразования в «федерацию EMC», которая сегодня состоит из четырех компаний, достаточно независимо ведущих операции по всему миру. Это EMC, Pivotal, RSA и VMware. «Достаточно независимо» здесь очень правильное выражение, потому что, когда компании тесно интегрированы, они как бы навешивают друг на друга дополнительную бесполезную нагрузку. И это мешает их развитию. В «федерации EMC» такой проблемы не существует. У каждой компании своя миссия: RSA обеспечивает информационную безопасность заказчиков, VMware предоставляет облачные технологии с точки зрения программного обеспечения и работы с вычислительными мощностями, EMC решает вопросы облачного хранения, а Pivotal поддерживает открытые стандарты и разработки с открытым кодом. Создание такой «федерации», которая может предложить конгломерат решений, органично сочетающихся друг с другом, но при этом сохраняет необходимую свободу действий для своих участников, и есть главное изменение, произошедшее с EMC за последние годы.
— В условиях сокращения бюджетов заказчикам важны интегрированные решения и упрощенный доступ к ним, желательно «из одного окна». Как организовано взаимодействие офиса EMC с Pivotal, RSA и VMware на российском рынке?
Не думаю, что заказчик хочет получить все «из одного окна». С одной стороны, это было бы удобно. Но мы неоднократно наблюдали, как клиент, работая с одним вертикально интегрированным вендором, поставляющим все решения из одних рук, в момент «икс» оказывается привязанным к нему — настолько, что экономическая эффективность взаимодействия сильно падает. Ни один вендор не может себе позволить самостоятельно развивать абсолютно все технологии на всех уровнях вертикально интегрированного стека, без значительного удорожания конечных продуктов и услуг. Идея, пропагандируемая EMC, иная. Мы предлагаем заказчику построить полнофункциональный, вертикально интегрированный стек с возможностью замены каждого его элемента на альтернативное решение, доступное на рынке.
— На всех ли уровнях стека работает эта идея?
Есть такое английское слово — commodity, «ширпотреб». На определенном уровне заказчику безразлично, решения каких именно вендоров использовать при построении ИТ-систем. По большому счету клиентам все равно, какие, например, модули памяти будут установлены в их серверах. Почти то же сейчас происходит и на более высоком уровне, например на уровне систем хранения данных. На 80–90% функционал систем всех поставщиков схож. Но наши решения обладают дополнительными качествами — они лучше управляемы, позволяют быстрее выделять нужные ресурсы, легче интегрируются с программными средствами, продуктами виртуализации и т. д. При построении гибридных облачных инфраструктур именно эти отличия приобретают первостепенное значение для заказчика.
— EMC ратует за переход заказчиков от частных к гибридным облачным структурам. Актуален ли такой переход в период экономического спада?
Актуален, поскольку гибридное облако позволяет в условиях ограниченного бюджета построить инфраструктуру, которая будет расширяться так же легко, словно она стоит у самого заказчика. Вместо приобретения элементов инфраструктуры в собственность компании организуют предоставление пользователям ИТ-сервисов на основе ресурсов, арендованных у внешнего поставщика. В этом случае предприятие может изрядно оптимизировать свой ИТ-бюджет, оперативно масштабируя инфраструктуру под конкретные задачи бизнеса. А сэкономленные финансовые ресурсы могут быть направлены на расширение частного облака. В России уже действует немало доверенных сервис-провайдеров, работающих по общим стандартам, и заказчики могут воспользоваться их услугами, сократив тем самым затраты.
— Каковы, на ваш взгляд, перспективы рынка решений для Интернета вещей? Может ли он стать новой движущей силой отрасли?
С точки зрения EMC, Интернет вещей — это прежде всего генерация Больших Данных. Главный вопрос в том, как получить преимущества для бизнеса и общества от их обработки, как правильно применить, как монетизировать этот гигантский объем данных.
Все это соприкасается с концепцией озер данных, взятой на вооружение EMC. Мы можем предложить заказчику инфраструктуру для централизованного сбора данных от множества подключенных источников. Но знает ли заказчик, что с ними делать дальше? Благодаря сервисам Hadoop можно быстро организовать анализ и найти какие-то закономерности в массиве данных. Хуже, если неясно, что из данных можно извлечь и какие закономерности искать. А просто консолидировать данные в одной точке хранения и обработки бессмысленно. Мы ожидаем появления поколения новых консультантов, людей с иным видением того, как строить бизнес в экосистеме Интернета вещей. EMC, со своей стороны, предоставит им все необходимое для хранения и обработки данных из этой экосистемы.
Купить номер с этой статьей в pdf